Портал о Постапокалипсисе и конце света

9.05

Удача... Повезло...

Повезло утопающему, что его не съела акула, но дышать под водой он от этого не научился. Какое это убежище - это хоспис для страдающего лучевой болезнью, заведение, которое продлевает ненужные мучения. Больной чувствует себя всё хуже, и всё больше хочет жить. Только после того, как он поймёт свою безнадёжность, только когда увидит неизбежность скорой смерти и бессмысленность болезненного сопротивления, только тогда он смирится. Я уже дошёл до последней ступени, хотя на меня пока ещё не сильно подействовало облучение. Нет, вру. Дошёл я не до самого низа, иначе пустил бы себе пулю в висок и все дела.

Я, наконец, понял, зачем люди ведут дневники. Трудно держать всё в себе, молча сносить удары судьбы и людей. От такого обычно съезжают с катушек или спиваются. Может помочь откровенный разговор (для этого и нужны разнообразные мозгоправы и друзья), прямой выход накопившихся эмоций (набить морду ближнему своему) или общение с бумагой. Чем плохой собеседник? Не отвечает? Зато никогда не попросит рассказать то, в чём ты не можешь признаться даже себе. Дневник не проболтается, не использует тебя как пример в своей диссертации, не посмеётся над твоим горем и не даст сдачи. На бумаге можно делать всё что угодно. Можно провести патологоанатомическое исследование своих врагов и грубо поиметь ученицу младших классов. Бумага всё стерпит...

Может быть, современные люди стали животными, потому что теперь не принято вести дневники?..

Я опять пошёл за водой. По тёмным тоннелям, по щиколотку в воде. Я обследовал несколько ближайших к убежищу люков. Все они оказались завалены снаружи, а "светофор" давал красный при приближении.

Центральной части города больше нет. Нет больше парков, стадионов, университетов и зданий правительства. Нет больше всего того, без чего "прекрасно можно обойтись". Парки - места сбора "тусующейся молодёжи" и опустившихся пенсионеров ("молодой человек, бутылочку не выбрасывайте"). Спорт - пресловутое "хлеба и зрелищ!", заработок для одних и развлечение для других, что-то среднее между мыльными операми и азартными играми. Что может сказать студент об образовании? Лучше промолчу. Правительство... Никогда не замечал в себе склонности к анархии. Или аллергия на начальство это она и есть? Неважно. Раковая опухоль - индустрия оболванивания, люди с клонированными мозгами - поглотила тело общества. И чтобы её уничтожить, пришлось убить весь организм. Или сам рак явился причиной смерти...

Я заметил слабое течение под ногами и решил проследить, куда стекает вода. Пришлось пройти порядочное расстояние, прежде чем уровень воды заметно понизился. Затем, крошащиеся кирпичные стены сменились снова бетонными, но коридор оказался не похожим на обычную канализацию - здесь проходила только пара совсем тонких труб и несколько силовых кабелей. Через некоторое время я обнаружил 4-5 каких-то мощных высоковольтных агрегата и услышал рядом тихий плеск воды. А потом я подумал, что у меня начались слуховые галлюцинации, потому что, отражаясь эхом от стен, зазвучала песня: "Этот день победы порохом пропах. Это праздник с сединою на висках...". На несколько секунд мысли оставили мою голову. И только когда песня стихла, я смог вздохнуть спокойно, порадовавшись за вернувшийся рассудок. Впрочем, тишина царила недолго...

Вставай страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой тёмною,

С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная

Вскипает как волна.

Идёт война народная,

Священная война.

Коридор оканчивался узкой дверцей в двух метрах над путями метрополитена. Поезд стоял на станции, и раздвижные двери вагона были раскрыты как раз напротив коридора. Вялый водопад ронял грязные струи на пол вагона и в метровой глубины реку тоннеля. На перроне, возле одной из колонн, горел костёр, такой же вялый, как и водопад. Куча дров - разломанные деревянные сидения - лежала рядом. Огонь вёл свою бесконечную войну света и теней на мраморных стенах, на белом небе потолка, на лицах двоих мужчин, греющихся его теплом. Одному было на вид лет тридцать, второму больше пятидесяти. Старший присосался к бутылке водки, довольно прорычал и закусил чёрствым ломтем хлеба.

Я снял "варяг" с предохранителя, шагнул внутрь поезда. Брызги искрами разлетелись из-под подошв ботинок. Поднятая мной волна подхватила пёструю детскую погремушку, понесла к выходу и бросила в русло новой подземной реки. На сидениях скрючились несколько неподвижных чёрных силуэтов.

- Кажется, к нам пришли... - голос такой хриплый, как будто его владелец не пил ничего уже больше суток.

Я не спеша выхожу на перрон, держа наготове пистолет и оглядываясь по сторонам в поисках засады.

- Если ты хочешь нас убить, то подожди немного. Дай нам ещё пол-литра времени, - это старик с измученным взглядом, седыми волосами и какими-то язвами на бледном лице.

- Мы празднуем. Сегодня ведь девятое мая, День Победы, - мужчина невесело усмехнулся и снова заскрежетал наждачкой своих связок. - Если, конечно, ты помнишь о таком событии...

Да, есть люди моего поколения, которые не помнят, но только не я. Это был день славы нашей общей родины - СССР (хотя я и родился за два месяца до его распада), день радости и счастья, день освобождения Европы. 67 лет назад, в ночь с 8 на 9 мая, вступил в силу "Акт о безоговорочной капитуляции" фашистской Германии. Великая победа... Хотя, какая теперь разница? История погибла окончательно, сгорела в ядерном огне, умерла от лучевой болезни. Вторая Мировая закончилась победой одних, и поражением других. Третья Мировая завершилась суицидом человечества.

- Помню.

- Ну, тогда садись, снимай свой противогаз, выпей, - старик указал на облезлый стул, явно предназначенный на топливо. - Если ты боишься, то не бойся. Оружия у нас нет, а радиация тут небольшая, иначе б мы так долго не протянули.

Я немного помедлил, но, вспомнив, что и мои дни сочтены, присел на скрипнувший подо мной стул и стянул с лица маску. Воздух оказался сырым, холодным, пропахшим гнилью и плесенью. А ещё, конечно, - запах дыма и перегар.

В моих руках оказалась бутылка и всеобщее внимание. И после двух-трёх доз, я уже всё им рассказал, проникся доверием, даже предложил пойти со мной. Но они только посмеивались, так, как будто их шеи обнимала петля, и качали головой. Они рассказали, что ехали в метро, когда всё началось. Поезд стал, и им пришлось в полной темноте идти до ближайшей станции. Ещё тогда начала прибывать вода. На станции собралось сотни три человек, но почти все направились дальше по тоннелю. Их тела иногда приносило течением. Другая группа примерно из 20 человек ушла в ту дверь, из которой вышел я. Их повёл за собой мужик, который заявил, что знает, где в окрестных подземельях находится убежище. Мои собутыльники даже выразили удивление по поводу того, что я их не встретил. Нехорошее предчувствие меня посетило ещё тогда.

На поле танки грохотали,

Солдаты шли в последний бой.

А молодого командира

Несли с пробитой головой...

А потом были два выстрела в затылок, тела падающие в ледяную воду, тёмные пятна на поверхности. Это походило на казнь политических преступников семидесятилетней давности, поблеклые кадры кинохроники. Только вместо рваной ямы могилы - мёртвая подземная река с отравленной водой.

Они меня сами попросили об "уходе", старик так и сказал: "Помоги нам уйти". Стали на колени лицом к тоннелю, чтобы облегчить мне задачу. По воде едва заметно для глаз скользили масляные пятна, мелкие вещи людей, сами люди. Тот, что помоложе даже прохрипел шёпотом молитву.

Я уже привык к роли палача. Лишать жизни оказалось не так уж и сложно - лёгкое движение пальца, мысль промелькнувшая в голове, так быстро, что не успеваешь разглядеть, секундная слабость в теле и приятное облегчение. Но если убиваешь врага, угрожающего твоей жизни, то впечатления совсем другие. Барабанная дробь пульса в висках, зуд в мышцах накачанных адреналином и пламя ненависти вспыхнувшее на чёрном угле страха.

Я натянул на слегка гудящую голову маску противогаза - маску безразличия - и двинулся обратно. Воды, которую я обнаружил на станции (небольшой пластмассовый бидон литров на 6-7), должно было хватить на пару дней, и визит на поверхность я решил отложить. Огонь погас, и станция погрузилась в зимнюю спячку, умерла, превратилась в затопленный склеп. Кровеносная система города поражённая сепсисом, вызванным острой лучевой болезнью.

Зрительная память у меня хорошая, и дорогу до убежища я помнил прекрасно. Метров за 300 до цели я наткнулся на труп полной женщины неопределённого возраста. Труп ещё трепыхался, тихо стонал и делал под себя. Смерть и милосердие иногда значат одно и то же...

В тот момент я крепко пожалел о том, что из оружия взял с собой только пистолет. Те люди добрались до моего убежища и вряд ли захотят поделиться жизненным пространством. Среди них были подготовившие заброшенное помещение к жизни, и они имели полное право на него. Но ведь я занял его первым. Интересно, как бы всё сложилось, если б я никуда сегодня не ходил?

Гостеприимство новых хозяев выразилось в короткой очереди автоматных выстрелов. Я успел бросить взгляд внутрь помещения и прижался спиной к холодной стене. Не меньше десятка тел с огнестрельными ранами на полу, бурые лужи и стреляные гильзы. Я мгновенно протрезвел. Они (мужчина и женщина) убили всех своих попутчиков, едва почувствовав мощь оружия в руках. Почему-то вспомнились первые кадры старого фильма "Космическая одиссея 2001 года", когда обезьяна, обнаружив силу подобранной берцовой кости, начала убивать ею сородичей.

Мужчина взял себе "калаш", а женщина - "клин". Стрелять она не умела абсолютно и не берегла себя. Она стояла возле дверей санузла и думала, что надёжно "держит" проход. Я появился в проёме в самом низу, лёжа на полу. А ствол её "клина" был направлен на уровень груди. Секундной заминки мне хватило, чтобы её заметить, прицелиться, спустить курок и снова убраться под прикрытие стальной двери. Лязг выроненного из рук оружия, глухой удар тела об пол, крик мужчины. Настал самый подходящий момент, чтобы попасть внутрь. Я вбежал в зал, наплевав на боль в потянутых вчера мышцах. Мне вдогонку полетели пули, выбивая искры из стали и бетона. Я упал за здоровенный ящик с различным инвентарём: мётлами, лопатами, топорами, ломами и т.п. Мужчина всё стрелял, надеясь меня достать через два слоя дерева и груду инструментов. А я, как шулер считает карты, - считал пули. Патроны в автомате закончились. Я только этого и ждал, чтобы выскочить из-за ящика, подбежать к врагу и проделать в его слегка удивлённом лице отверстие.

Они начали перетаскивать трупы во второй, заваленный, вход. Я завершил их работу. Но чтоб убрать с пола кровь не хватило ни сил, ни желания, да к тому же - воды жалко. Когда я уже собирался закрывать дверь, меня вырвало прямо на кучу тел. Выглядело это настолько отвратительно, что ещё пару рвотных спазмов вывернули желудок наизнанку. Мне уже начало казаться, что ещё немного, и я увижу на полу свои кишки. Водка? Развороченные людские внутренности? Лучевая болезнь? Не знаю. Но противорвотное средство опять помогло.

Чёрт побери, как я устал! Голова разболелась, слабость разлилась по всему телу, дойти до толчка без приключений стало проблемой. Желудок пуст, но есть совершенно не хочется. Странное состояние, наверно я потерял чувство времени. Иногда кажется, что мои электронные часы остановились, а иногда секунды бегут так быстро, что не разглядеть цифр. Всё это говорит только об одном - пора мне, наконец, поспать.

Не могу заснуть. Лежу как труп на железном столе в морге и гляжу вверх. Потолка не видно в темноте, но я отчётливо ощущаю те два метра, что его от меня отделяют. Гудит в голове холостым ходом какой-то двигатель, ноет нога, несильно, но настойчиво покалывает в области желудка. Нет, мне нужно поспать. Обязательно. Здесь в аптечке вроде было снотворное.

Барбитал. Отлично. Срок годности - позапрошлый год, но это совершенно неважно. Мне очень нужно заснуть, думаю, если не засну, то подохну или свихнусь (а может и уже свихнулся). Четырёх таблеток должно хватить. Нет, лучше пять, чтоб уж наверняка.